Небо за стёклами [сборник] - Аркадий Миронович Минчковский
- Дата:29.10.2024
- Категория: О войне / Русская классическая проза
- Название: Небо за стёклами [сборник]
- Автор: Аркадий Миронович Минчковский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дома начиналась тоска. Сперва он находил себе занятие. Долго и тщательно мылся, тратя ничтожное количество мыла. Мудро экономя полученные по карточкам продукты, готовил ужин. По старой привычке, словно после сытной еды, ложился отдохнуть.
Одиночество тяготило Владимира Львовича. Лежа на диване, он мысленно беседовал с Еленой Андреевной. Вспоминал молодость, годы первых лет революции, рождение Андрея и Володьки, совместные поездки за город, шумные семейные вечера.
Всё в комнате — мебель, книги, посуда — напоминало ему прошлое. Он пытался занять себя, отвлечься от тяжелых мыслей, но они его непрестанно преследовали.
В свободные комнаты пришлось пустить людей из разбитых бомбёжкой домов. В квартире теперь слышались шаги и голоса, и от этого становилось легче на душе.
Иногда с фронта приезжал Андрей. Он являлся домой всего на несколько минут, которые урывал из служебной командировки. О днях болезни и смерти матери Андрей умышленно ничего не расспрашивал, хотя Владимир Львович часто возвращался к этой тяжёлой теме.
Из полевой сумки Андрей всегда доставал то маленькую пачку чая, то банку консервов, то печенье и оставлял их отцу. Тот слабо протестовал. Потом благодарил сына.
Когда Андрей уходил, снова становилось тоскливо.
В конце концов он не выдержал. В один из таких дней забрал кое-что из своей одежды, запер на замок двери комнаты и переехал в скромное помещение институтского общежития, в комнату, где кроме него жило ещё двое пожилых сотрудников.
Привыкший к заботе о себе дома и некоторому комфорту, он здесь, в почти казарменной обстановке, обрёл главное — людей, с которыми жил одними интересами, и был счастлив.
Особенно оживал он в дни хороших сообщений с фронтов. Владимир Львович с жаром объяснял сослуживцам, что конец немецкому нашествию не за горами.
Так он прожил ещё год.
Весной, после ликвидации волжской группировки гитлеровцев, Владимир Львович совсем воспрянул духом.
Прорвали блокаду Ленинграда. Это было ещё большим праздником.
Радостный, помолодевший, ходил Владимир Львович по холодным институтским коридорам, останавливал каждого и повторял:
— Начинается, вот когда действительно начинается!
С каждым днем события всё больше и больше радовали старика.
— Вот увидите, — говорил он. — Не пройдёт и десятка лет после войны, как мы достигнем такого прогресса, что все ещё позавидуют.
С трудом он дождался весенних дней, чтобы выйти в город.
Ещё спешили по освещенным холодным солнцем проспектам бледные люди. Ещё подновлялись надписи: «Во время обстрела здесь ходить опасно». Ещё рвались снаряды на улицах и зияли пробоины в домах. Но уже ощущалась уверенность в том, что город выстоял. Это чувствовалось в весёлых ростках молодого лука на недавних цветниках, в чисто подметённых панелях, в афишах, извещавших о симфонических концертах в зале Филармонии. Пошли тёплые дни, и женщины надели яркие довоенные платья. Правда, платья, видно, немало где-то пролежали, а выгладить их было нечем. Электрическая энергия строго лимитировалась. Но кто мог замечать неглаженые платья в те дни!
Владимир Львович ходил по городу, разглядывал разрушения и прикидывал, сколько потребуется времени и сил, чтобы их ликвидировать. Радовался, что даже немецкие снаряды совестились, видимо, губить творения великих зодчих. Владимир Львович ревниво осматривал укрытые мешками с песком памятники. По-прежнему гордо высился среди площади Александрийский столп, и так же летела вперед колесница с красавцами конями над аркой Главного штаба. И небо над ними, милое бледно-голубое ленинградское небо, было таким же, как казалось теперь уже в далёкие, мирные годы.
Осаждённый город жил бытом войны. Работали парикмахерские и почти все кинотеатры, но фасады их были наглухо прикрыты, а зрители входили и выходили узкими боковыми переулками. Это было тактический хитростью. Ещё недавно враг бил в места скопления людей.
К артиллерийскому обстрелу относились теперь как к чему-то очень неприятному, но привычному и потому не столь уж страшному. Во всяком случае, ливень загонял в парадные и под арки домов всех, кто находился на улицах; что касается артобстрела, то надо было потратить немало усилий, чтобы заставить прохожих укрыться, пока ещё не было слышно свиста снарядов.
Владимир Львович с удивлением замечал, что и сам уже стал таким, и уже с трудом себе представлял обычную спокойную жизнь.
Нет, он не хотел умирать. Он хотел жить, чтобы сделать то, что ещё мог, должен был сделать для других.
Однажды на Невском его остановил военный в форме лётчика.
— Извините. Вы, наверное, здешний, — сказал он. — А я вот никогда не был в Ленинграде, а теперь попал сюда. Что это за мост?
— Это Аничков мост, — объяснил Владимир Львович. — Но он сейчас не тот, каким был.
И он принялся описывать летчику каждую из четырёх конных групп, которые украшали замечательный мост, а теперь были где-то зарыты в земле. Показал на Адмиралтейский шпиль и объяснил, что исторический Невский был двух- и трёхэтажным, а потом его испортили торговыми домами. Лётчик слушал и радовался тому, что напал на старожила.
И вдруг по радио объявили, что район подвергается артиллерийскому обстрелу.
— Идите вот туда, — показал Владимир Львович военному. — Там — укрытие.
— А вы? — поразился лётчик, который, видно, вовсе не привык к уличным обстрелам и потому почувствовал себя не очень-то хорошо.
— Я тороплюсь. Мне нужно на работу.
Владимир Львович приподнял шляпу и чуть поклонился. Затем он перешёл мост и укрылся в подъезде второго дома за углом.
И вдруг в подъезд, где пережидал опасность Владимир Львович, вбежал маленький человек с музыкальным инструментом в футляре.
Его, по-видимому, насильно сюда втолкнули, потому что, не обращая ни на кого внимания, музыкант стал поносить немцев, одновременно очень сердясь на тех, кто его сюда загнал.
— Безобразие! Вот нашли время со своими идиотскими обстрелами. Стреляли бы ночью, когда никого нет. Только мешают, — страшно возмущался он, даже не прислушиваясь к глухим разрывам, которые уже слышались с улицы. — Всё равно же никого не напугают… Только вот на концерт опоздаю… И госпиталь за углом, на Фонтанке… Я ему объясняю, а он ни в какую. В укрытие да в укрытие… Ах, дьяволы! Находят же, собаки, время бахать… Что ты будешь делать! Опоздаю из-за этих фашистских мерзавцев…
Его искреннее недовольство немцами, которые не вовремя устроили обстрел района Невского, вызвало улыбку у тех, кто стоял в подъезде. Владимир Львович пригляделся к музыканту и узнал в нём весёлого актера-гитариста, того самого, который когда-то был на встрече Нового года у них дома.
— Здравствуйте, Александр Сергеевич! Разве вы здесь, в городе?! — окликнул его Владимир Львович.
Актёр обернулся и сразу же — он всегда гордился своей памятью —
- Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг. - Дмитрий Зубов - История
- Капитан гренадерской роты - Всеволод Соловьев - Историческая проза
- Собрание сочинений. Том 6. Шестая повесть Белкина - Михаил Михайлович Зощенко - Советская классическая проза
- Встретимся в полночь - Сонда Тальбот - Короткие любовные романы
- Крымские тетради - Илья Вергасов - О войне